Персональный проект Саши Браулова

Так бывает. Ходишь одним и тем же маршрутом каждый день, не замечая, как улица, сквер, соседние переулки, медленно и незаметно меняются. А потом случайно заглянешь во двор по соседству, где не был 10 лет, и вдруг видишь там знакомый, чудом уцелевший старый бетонный фонтан, деревянную ограду, крохотный флигель бывшей дворницкой. Целый законсервированный мир, который напомнит о том, что ты постарел на десятилетие, а кто-то – на целый век. Напомнит о том, что твой повседневный и такой реальный мир превратился в очередной слой памяти.

 

Архитектура 1920-1930-х годов – наследие, которое мы часто воспринимаем как рутинный фон, не чувствуя временной дистанции, необходимой для почтенного отношения. Их скромный масштаб принимаем за бедность, выразительную лаконичность – за суровость, обрекая в итоге на изгнание из городского пространства и на заброшенность. Это образы пусть и столетнего, но все еще не принятого как традиция художественного эксперимента, требующего расшифровки и пояснения. Понятия авангард,* модернизм, Современное движение, Интернациональный стиль, функционализм в локальном контексте оказываются связанными с историческими событиями, выходят за рамки исключительно истории искусства. 

 

Александр Браулов предлагает совершенно новый способ размышления и восприятия советской архитектуры первых послереволюционных декад. Он использует наивную, с точки зрения общепринятой иерархии жанров, и в то же время одну из древнейших техник декоративно-прикладного искусства. На черном фоне, на неровных лоскутках ткани, с экономией цвета, сокращаясь в подробностях, стежок к стежку проступают очертания электростанций и киосков, стадионов и депо, домов культуры и ангаров. Как орнамент древнерусской вышивки хранит в своей упрощенной геометрии символику коллективного мифа, так и здесь конструктивистская полу-руина превращается в монументальный знак. Благодаря условно «бедному» жесту и одомашненному приему вышивки напоминают личные детские «реликвии», собранные в коробку из-под конфет, или вклеенные в альбом домашние фотографии – особая разновидность бесценной личной памяти, представляющей интерес обычно только для того, кто ее хранит. В случае с вышитыми памятниками архитектуры острота личного переживания переносится на общее наследие, записывает фрагментарные обрывки истории искусства XX века в хроники нашей общей памяти.

 

*Архитектурные поиски 1920-1930-х годов были вдохновлены достижениями художественного авангарда. Отказавшись от традиционной ордерной системы и приемов исторических стилей, зодчие находились в поиске универсальных принципов формообразования. Изобретение и совершенствование железобетонных конструкций позволило пересмотреть взгляды на природу и возможности архитектуры. В СССР в первую послереволюционную декаду поле для эксперимента казалось практически безграничным. Архитекторы разрабатывали новые типологии зданий (дома-коммуны, фабрики-кухни, дворцы культуры и рабочие клубы), и верили, что архитектура поможет созданию нового человека. Возникло несколько направлений: конструктивисты создали организацию ОСА (Объединение современных архитекторов), рационалисты объединились в группу АСНОВА (Ассоциация новых архитекторов). По при­гла­ше­нию советского правительства в СССР также приезжали также иностранные специалисты, уверенные, что именно здесь они станут свидетелями возникновения но­вого мира. Однако в 1932 году, после подведения итогов конкурса проектов для Дворца Советов и постановления «О перестройке литературно-художественных организаций», в советской архитектуре начинается постепенный отказ от нового искусства. Отечественная школа выбирает путь освоения классического наследия.