"Shesh-Besh"

Дина Якерсон — израильский художник с петербургскими корнями. В Израиле не так много молодых художников, приверженных живописной репрезентации:  гораздо распространеннее всё, связанное с новыми медиа. Дина упорно держится за кисть и карандаш, более того, за фигуративность. Тем не менее, её картинка мира "hand-made" — к тому же, не расстающаяся с элементами прямой изобразительности, — выглядит вполне современной.

У Дины есть сильная сторона, которая может показаться традиционной, но  обретает  актуальность именно в контексте "contemporary art".  Она умеет «ухватить» нужные ей моменты окружающей  действительности. Современное искусство, в целом, передоверило этот фактор разного рода фиксирующим техникам, но, видимо, у живописной репрезентации есть свои непревзойденные секреты контактности с натурой. Это — не жанризм, не иллюстративность, а именно «ухваченность»: художник берет не просто мотив — зрелищный, острохарактерный, содержательный и т.д.; но — мотив, укорененный в реальности, вбирающий какие-то её сущностные характеристики. Кажется, не только визуальные, но и атмосферные, тактильные, речевые. Такова, например, работа «Яффская рыба»: здесь есть и мощная визуальная характеристика, и стук ножей, и запах свежей рыбы, и ощущение жары. Эта плотность впечатления такова, что художник легко вплавляет в реальность "наблюденную" реальность воображаемую, ментальную. Здесь и библейские отсылки, и просто фантазмы, ирреальные мотивы и прочее. Это сплавление реальностей выглядит не как умышленный прием, а как качество сознания. У Дины нет натужной символизации: рожки фавна вполне естественно прорастают на лбу какого-нибудь банального дачника. Повар, разделывающий рыбу на современной ресторанной кухне, обнажен, к тому же гордо носит голову минотавра. Загородный пикник оборачивается бестиарием.

В работе «Школьный класс» вполне реалистически даны типажи учениц, однако на голове одной из них расположился петух, а фигура учителя вытянута по вертикали и бесплотна, как джинн из бутыли. Появление обезьяны на лестнице выглядит абсолютно уместным. Чем мотивируется это оплотнение  фантастического, ирреального до уровня повседневного? И готовность ставить под сомнение наглядное, текущее, наличное? Наверное, здесь играет свою роль «локус» — место пересечения культур, религий, привычек и повадок. Всё это влияет на обстоятельства жизни художника с, как уже говорилось, петербургскими корнями. Всё переживается как «турбулентность реальности» (по её собственному выражению). 

В её непосредственно-изобразительных вещах (работы «Полдень», «Эдуард») есть это ощущение некой тревоги, неуверенности в реальности окружающего мира. А в других работах, напротив, есть уверенность в материальности миражных, оптически и ситуационно обманчивых состояний. Дина Якерсон уже умеет заставить зрителей следить за перипетиями своей живописной истории — и это совсем не мало.